[skared]

Название: Первый снег
Автор: sKarEd
Бета: Линали ([J]Vipera Berus_89[/J])
Жанр: pwp, pov allen, yaoi
Персонажи:Канда/Аллен
Рейтинг: PG-15
Статус: закончен
Дисклеймер: За персов спасибо Хошино Катсуре.
Размещение: С шапкой
От автора: Моему Аллену.
Саммари: Аллену - 20, он генерал. Изменилось ли что-нибудь в его отношениях с Кандой? От первого лица. Возможно - некий ООС.


Я снова проснулся ночью. Сначала долго лежу, прислушиваясь к звуку
собственного дыхания, потом все же решаю встать. На цыпочках бегу до
окна и распахиваю его, впуская в комнату морозный воздух. Падает первый
снег. Мокрые белые хлопья неспешно танцуют в воздухе, залетают в
комнату и весело поблескивают каплями на подоконнике. Я прикрываю
глаза, вспоминая. Тогда тоже шел снег… Он хрустел под ногами и слепил
глаза… Я уже слишком устал и не мог даже плакать. Я сел на землю,
привалившись к надгробью, и даже, кажется, задремал. Меня разбудил
именно хруст снега под тяжелыми шагами…

Я выглянул в окно. По свежевыпавшему снегу танцевал человек. Высокий,
стройный силуэт в искрящихся облачках от дыхания перемещался то резко,
рвано, то очень плавно, тягуче… На мгновение взблескивало лезвие
катаны, чтобы снова исчезнуть из вида. Я замер, очарованный этим
зрелищем. Черные волосы разметались по плечам, и при каждом резком
движении мечника они черным крылом следовали за ним. Канда замер.
Стойка, стойка, еще одна… Пробежка, прыжок. Он знает, что я слежу за
ним, замирая от восторга и с трудом сдерживая стон желания. Но он не
остановится, не поднимет головы, чтобы поймать мой взгляд,
отсалютовать, как прежде. Мы слишком далеки сейчас друг от друга. И
виной тому не высокая башня или холод ночи. Я уже совсем не тот
восторженный мальчишка, что прежде. Да и он… изменился. Нет уже тех
детских ссор и воплей: «Стручок!» Муген теперь – просто катана, и
ничего больше.

Я беру плащ, поворачиваюсь к зеркалу. В нем отражается золотое шитье на
плечах, снежно-белые пряди и серые глаза. Подхожу ближе. Да, взгляд
стал другим. Нет в нем больше детской наивности, и все чаще блестит
ярость. Застывающий, тяжелый взгляд. Я все еще улыбаюсь, как прежде, но
не стоит так же доверять этой улыбке. Она теперь больше напоминает
кривую ухмылку Кросса. И я, кажется, начал его понимать… Впрочем, мы
все изменились. Теперь и Лави смеется реже, его шутки стали гораздо
острей. И Лин, наша хрупкая Лин, теперь не бьет никого просто так, в
шуткуИ все ходит с плотно сжатыми губами и молчит…

Спускаюсь вниз по гулким коридорам, выбегаю на улицу. Он сразу замирает
на месте, опустив Муген. Я подхожу к нему сзади и, встав на цыпочки,
тяну за узелок повязки. Второй рукой обнимаю его за талию, прижимаюсь
щекой к холодному шелку его волос. Он молчит. Да и к чему слова?
Расстегиваю на нем рубашку, тяну ее с плеч. Она пахнет им. Сладким
запахом его пота. Меня всегда будоражит этот запах… Я мну ткань в
руках, прежде чем отбросить ее в сторону. Он все так же стоит, упрямо
наклонив голову, и снежинки искрятся на его волосах.

Я обхожу его, прижимаюсь, обнимаю, как только могу нежно, соизмеряя
силу, и задираю голову, встречаясь взглядом с парой темно-синих глаз.
«Канда…» - это имя для меня пахнет хмелем и лотосом, свежестью сосновых
иголок и терпкостью морского бриза. «Канда». Я целую его, тяну его
вниз, заставляя наклониться ко мне. На несколько томительно долгих
минут мы забываем обо всем. Только здесь можно сбросить маску,
перестать казаться и начать быть. Здесь Канда такой, каким мы не
привыкли его видеть: сильный, но нежный, властный и одновременно
покорный, жестко-требовательный и уступчивый. Я люблю касаться его.
Чувствовать под пальцами мягкую, бархатистую кожу и твердость мышц.
Сейчас он весь мой, весь без остатка, и я счастливо смеюсь, заваливая
его в снег. Он же, по-прежнему, только поднимает уголки губ, улыбаясь
мне. Я люблю именно эту его снисходительную улыбку, она позволяет мне
снова стать маленьким глупым мальчишкой. Я щекочу его холодными
пальцами, он тихо рычит и скидывает меня с себя, наваливается сверху и
прижимает мои запястья к земле. Он издевается надо мной, расстегивая на
мне рубашку зубами, мучительно медленно, заставляя меня сходить с ума
от желания.

Я кричу в голос, брыкаюсь, что есть сил, и задыхаюсь от счастья, когда
он шепчет мне в ухо: «Тише, Стручок, ты же не хочешь перебудить весь
Орден?» - и накрывает мои губы шершавой ладонью. Вторая его рука занята
моим членом. Он ласкает меня быстро и достаточно жестоко, это заводит
меня еще больше. Я вцепляюсь зубами Канде в ладонь, подавляя стон, и он
морщится от боли. Я никогда не признаюсь ему, что меня возбуждает
выражение муки на его красивом лице. Хотя зачем? Сколько раз я тайком
бегал в лазарет, когда он возвращался с тяжелых миссий. Сколько раз сам
нес его на руках с поля битвы. Он все прекрасно понимает. И в этом есть
своя прелесть. Не нужно говорить ничего лишнего. Все, что мы хотели, мы
сказали другу тогда, три года назад. Сейчас мне позволено рыдать в его
рубашку, высмаркиваясь отглаженным рукавом. А ему? Я не знаю, что
позволено ему, но я понимаю, что готов видеть его любым, пусть даже
очень злым и раздраженным, лишь бы только он был в моей жизни. Он так
красив сейчас. Бледная кожа раскраснелась, глаза блестят, на лбу
сверкают капельки пота… Я умоляю его двигаться помедленнее, но он, как
ненасытный зверь, двигается резко и быстро. Мне больно, на глаза
наворачиваются слезы. Он торопливо целует меня в шею, потом между
ключиц, и я забываю о боли и прижимаюсь к нему, путаясь пальцами в
длинных прядях.

Потом мы долго лежим на моем расстеленном плаще, отдыхая. Он шепчет мне
неуклюжие комплименты, называет меня «снежным мальчиком» и мнет в руках
снежок. Я киваю, смеюсь и дразню его «Бакандой». Он не огрызается,
только фыркает в ответ, и я улыбаюсь. «Канда, почему ты до сих пор
тренируешься с Мугеном?» Он сразу грустнеет, и я жалею о том, что задал
этот вопрос. «Просто он был частью меня на протяжении долгого времени,
я к нему привязался. Все никак не могу привыкнуть, что могу убить Акума
даже вилкой…» - Канда скалится и смешно мотает головой.

Я встаю и натягиваю плащ.

«До встречи, Канда».

«До встречи, генерал Уолкер,» – и он шутливо отдает честь.

А снег все так и шел, безразличный к проблемам людей и экзорцистов.