Спок понимал, что торопиться — нелогично.
читать дальшеЛекари ясно дали понять, что не выпустят Кирка из госпиталя до позднего вечера, учитывая его происхождение и ослабленное состояние. Было бы неразумно позволять человеку страдать под палящим вулканским солнцем в полдень, так что Спок запланировал свое прибытие точно на закат.
Но все же Спок ускорил шаги, как только вышел из транспортного шаттла и направился к высокому, ярко освещенному зданию госпиталя.
С момента операции прошло целых пять дней, прежде чем лекари согласились выписать Кирка: он был все еще истощен и нуждался в еженедельных осмотрах до тех пор, пока его сердце и иммунная система не придут в норму. Хорошо, что хоть с кровати разрешили вставать.
По дороге к туболифтам в холле госпиталя, Спок снова вспомнил, каким стало выражение лица Кирка, когда Спок пригласил человека пожить в доме семьи Т’Гай.
Спока воспитывала человеческая женщина, да и обучение в стенах Академии на Земле конечно же приучило его к тому, что человеческое лицо имеет сотни выражений и способно отображать множество эмоций, но... Искреннее удивление и восторг, которые Спок с легкостью прочел на лице Джима были довольно-таки нелогичны. Спок же ясно дал понять, что назначен опекуном человека на все время пребывания на Вулкане. Так что удивляться здесь было совершенно нечему. И Спок не делал ничего, что могло послужить причиной такой радости — всего лишь выполнял свой долг вулканца и помощника Кирка.
Однако, Спок достаточно быстро понял, что там, где дело касалось Кирка, предсказуемая логика была неприменима. Когда он впервые увидел этого человека, Спок был полностью убежден, что кадет с заносчивой ухмылкой на лице был эгоистичен, тщеславен и совершенно не подходил для командирского курса, если не сказать — для всего Звездного Флота. По тем же причинам Спок не понимал логики действий капитана Пайка, когда тот назначал Кирка временным первым офицером Энтерпрайз и поручал ему такую важную миссию, как разрушение бура, угрожающего Вулкану.
И тогда, Кирк поступил совершенно непредсказуемо — не только отсоединил бур, но и прыгнул за устройством с красной материей, которое уже летело к Вулкану.
Спок не мог отрицать что в тот момент он испытал эмоцию: чистое ошеломление, близкое к шоку — от этой бескорыстной жертвы человека, которого Спок воспринимал средоточием худших качеств терран — тщеславия, незрелости и эгоизма.
Это было величайшим его заблуждением. Поступок Кирка одобрил бы любой вулканец: он поставил потребности многих выше потребностей одного.
Но сожаление — нелогично. Kaiidth.
Когда Спок шагнул в палату, его встретили такой широкой улыбкой, что он забыл о всех своих думах.
— Спок! — в интонации человека было даже слишком много энтузиазма. — Наконец-то!
— Я уверен, что прибыл точно вовремя, мистер Кирк, — спокойно отозвался Спок, оглядывая Кирка, сидящего на кровати.
Спок отметил, что Кирк воспользовался предложенной помощью, и заказал себе новую одежду: несомненно, земного покроя — длинные прямые брюки и рубашка с коротким рукавом — но Спок легко узнал прочную и практичную вулканскую ткань. Кто-то озаботился тем, чтобы пошить эти вещи, вместо того, чтобы просто реплицировать их из стандартной полисмеси. Сумка, стоящая на полу рядом с кроватью, указывала на то, что комплектов одежды было пошито несколько.
Спок не был удивлен тем, что работники госпиталя так ответственно подошли к выполнению просьбы Кирка. Человек просто еще не понимал, насколько важным было его благополучие для жителей Вулкана. Он видел совсем немногое, только отношение к нему лекарей — за стенами же госпиталя вулканцы всех рангов и классов находили логичным обмен информацией о местонахождении Кирка и состоянии его здоровья.
Это отношение к достижениям иноземца было для Спока самым близким аналогом восхищения — столь единодушного, что оно приобретало эмоциональную окраску. Если он правильно оценил кулуарные перешептывания в ШиКаре, даже вулканские старейшины проявляли беспрецедентный интерес к человеку.
— Hassu Т’Лкай официально выписала меня, — пробормотал Кирк, явно пытаясь подавить улыбку, так и рвущуюся наружу. Он встал, и подхватил со столика падд, одолженный Споком. Сейчас Кирк был далеко от Земли, так что кроме падда и сумки с вещами, у него с собой ничего не было.
Усилия, прилагаемые Кирком для того, чтобы не доставлять неудобств вулканцам, не ускользнули от внимания Спока. Он замечал, как Кирк ищет нужные слова в словаре, прислушивается и читает тексты про вулканскую культуру, и то и дело вворачивает фразы на вполне чистом голийском в разговоры с работниками госпиталя. Кроме того, он сознательно пытался скрывать наиболее сильные эмоции и следил за культурой расстояния и прикосновений.
Первоначальная оценка Джеймса Тиберия Кирка как человека эгоистичного и не заботящегося об окружающих с каждым днем наблюдений становилась все менее и менее логичной.
— Тогда я приглашаю тебя проследовать в мой дом. Он находится в пригороде ШиКара. Шаттл доставит нас туда за примерно восемнадцать с половиной минут.
— Ах, примерно... — повторил Кирк, щуря глаза. Спок опознал это выражение лица как «веселое».
Одной из вещей, которых Спок не мог понять никогда, был человеческий обычай дразниться. Но опять же, мать Спока никогда не была способна полностью подавить эту странную особенность. Возможно, эта была слишком фундаментальное свойство человеческого характера, которое нельзя было убрать до конца.
— Ты готов отправляться?
— Более чем готов, — уверенно ответил Кирк и шагнул к двери. Он явно очень хотел покинуть эту комнату, с которой его связывало столько противоречивых воспоминаний и ощущений.
Зная, что указывать на нелогичность высказывания бесполезно, Спок просто пошел вперед, указывая дорогу. Как только они вышли из лифта на первом этаже, Спок обратил внимание на заинтересованные взгляды в их сторону, но он только сжал губы и зашагал вперед, немедленно замедлив шаг, осознав, что Кирк сейчас не способен идти так же быстро.
— Ух ты, здесь и правда жарко, — выдохнул Кирк, как только они вышли в закатное тепло ШиКара.
— Всего лишь тридцать восемь целых семь десятых градуса Цельсия, — обнадежил его Спок, — солнце уже зашло — днем здесь гораздо жарче.
— Что, правда гораздо жарче? Какой сейчас сезон?
— Эквивалент земной середины весны, полагаю.
— Вот как, — явно расстроенно отозвался Кирк.
Отметив расстройство Кирка по поводу погодных условий, Спок указал на один из округлых серебристых шаттлов, припаркованных у госпиталя.
— Мы можем установить комфортную температуру внутри шаттла, — пояснил он, подходя ближе и вытаскивая из кармана кредитный чип. Сенсор тихо пискнул, разблокировав дверь.
Короткими отточенными движениями Спок забил дорогу в навигатор, и придержал дверь для Кирка. Как только они оба оказались внутри, дверь плотно закрылась.
Кирк внимательно смотрел на Спока, настраивающего климат-контроль.
— Я бы не хотел, чтобы ты мерз.
— Поверь мне, вулканцы способны переносить и гораздо более низкие температуры, не испытывая неудобств. Местами температура ночью в наших пустынях достигает минус пятнадцати градусов Цельсия. Если не оставаться там слишком долго без укрытия, с нами ничего не случится.
Шаттл двинулся с места, найдя лазейку в плотном вечернем движении. Кирк промокнул пот со лба и повернулся к окну, разглядывая виды столицы. Спок смог поближе разглядеть его левое ухо.
Спок не ожидал, что целители вырастят человеку вулканское по форме ухо — плотное и с заостренным кончиком. Случайно такое получиться не могло, потому что человеческое ДНК не несло в себе подобных отличий. Когда он поинтересовался о причинах этого у целителя Серрана, тот сообщил, что таковым было желание Старейшин.
Еще один знак того, что Кирк был им крайне интересен. Спок не собрал еще достаточно данных, чтобы понять все их предпосылки, но они явно были в высшей степени необычными.
Спок еще и сам не до конца понял, согласен ли он с тем, что происходит.
Он видел выражение лица Кирка, когда он коснулся острого кончика новоприобретенного уха, глядя на себя в зеркало, предложенное ТЛкай. Спок сомневался, понимал ли он насколько беспрецедентным было решение наградить не-вулканца отличительной чертой вулканца, но сдержался и промолчал. Кирк тоже не стал спрашивать,
да и расстроенным не выглядел.
Они не очень-то общались по пути к дому Спока — Кирк иногда спрашивал о цели того или иного здания или смысле знака. Так, его кажется, вполне устраивало просто смотреть на проносящиеся за окном пейзажи.
— Тут все очень... упорядочено, — в конце концов сказал он. — Очень аккуратно и ясно.
— Логика и порядок всегда сопутствуют друг другу, — напомнил ему Спок и Кирк согласно кивнул.
— Конечно.
Высокие здания центра сменились строениями пониже, частично или полностью встроенными в красно-коричневые скалы, обычные для Вулкана. В основном это были клановые дома, стоящие на вековых фундаментах. На улицах стало меньше транспорта, и шаттл заметно ускорился, направляясь к указанной точке.
— Когда они прибыли, Спок не смог удержаться от внимательного наблюдения за реакцией Кирка.
— Это твой дом? — Кирк явно был потрясен видом, открывшимся из окошка шаттла.
Спок разделял его восторг. Архитектурные достижения его клана были воистину достойны похвалы: чистые линии незаметно вплетались в вычурный стиль прошлых веков. Вскоре после Реформации архитекторы перестали добавлять в отделку бесполезные декоративные детали.
— Это так, — Спок распахнул дверь шаттла, — пойдем, внутри прохладнее.
Он дождался, пока Кирк выйдет из машины, а затем несколькими короткими движениями запрограммировал ее полет на ближайшую станцию.
Они вошли в дом через парадный вход, в тень атриума. Кирк восхищенно разглядывал стены, явно заинтересовавшись надписями.
— Это древняя вулканская скоропись, — пояснил Спок, привычно складывая руки за спиной, — основные постулаты учения Сурака и мудрые высказывания моих предков. Там дальше слева генеалогическое древо, если тебе интересно.
— Здесь очень красиво, — Кирк оглянулся на Спока широко распахнутыми голубыми глазами — удивительный цвет, дарованный генетикой.
— Это эстетически приятно, соглашусь.
Прежде чем Спок успел ответить, легкие быстрые шаги возвестили о приходе матери Спока. Сарек шагал медленно и размеренно.
— Спок, вот ты где!
— Здравствуй, мама, — Спок поприветствовал ее та’алом, как только она подошла ближе.
Выпрямив спину, Спок вытерпел легкое прикосновение к щеке. Аманда улыбнулась ему.
Когда Спок был маленький, он спокойно относился к тому, что она физически выражала свою привязанность, пока не осознал, что на Вулкане так не принято и не одобряется. С тех пор она перестала целовать и обнимать сына, хотя в приватной обстановке редко удерживалась от касания щеки двумя пальцами, в измененной форме вулканского поцелуя.
— Мама, позволь представить тебе досточтимого Джеймса Тиберия Кирка.
Спок пронаблюдал за тем, как она с улыбкой повернулась к Кирку, который немедленно улыбнулся в ответ. Несмотря на то, что его лицо не полностью восстановило подвижность, его улыбка не потеряла ни грамма своего человеческого очарования.
— Я рада встрече с вами, мистер Кирк, — мягко сказала Аманда, протягивая руку для традиционно земного приветствия.
— Благодарю вас, миссис... как же к вам обращаются? Миссис Сарек? Или все же Грейсон?
Спок отметил легкий румянец на щеках Кирка, появившийся, пока он искал нужное обращение.
— Зовите меня просто Аманда. Вы некоторое время пробудете здесь, по-другому будет неудобно.
— Благодарю. Зовите меня Джим, пожалуйста.
— Конечно, Джим.
Они продолжали улыбаться друг другу, явно дружелюбно осматриваясь. Даже несмотря на то, что он привык и к более эмоциональным человеческим приветствиям, Спок испытал странный дискомфорт, наблюдая за тем, как быстро его мать с Кирком нашли общий язык.
— Я просил Спока тоже называть меня Джимом, — наконец сказал Кирк, значительно посмотрев на Спока, — но он до сих пор настаивает на «мистер Кирк».
— Если желаешь, я постараюсь звать тебя по имени, когда мы наедине, — сдержанно отозвался Спок, увидев взгляд матери в свою сторону, — Джим.
Кирк тепло улыбнулся ему и снова повернулся к Аманде, которая пригласила их в гостиную на вечерний чай с фруктами.
Спок в основном молчал, пока Джим с Амандой болтали о земном, обсуждая вещи, которые мама Спока пропустила, пока не жила на Земле, и особенности смены климата.
Когда они на секундочку прервались, Спок мягко вклинился в разговор.
— А где же отец, мама?
— На Верховном Совете, — ответила Аманда, поднимая брови. Спок знал, что подобное движение означало, что Совет был очень важным. — думаю, скоро вернется. Он говорил, что это скорее всего, займет всего несколько часов.
Расчеты Аманды оказались верны. Сарек появился в гостиной через три целых семь десятых минуты. Он был одет в парадный костюм для очень важных дипломатических случаев.
Спок поднялся на ноги, приветствуя отца та’алом и сдержанно произнес:
— Dif-tor heh smusma, osa-mekh.
Сарек ответил быстрым жестом и перевел взгляд на гостя. Кирк тоже встал и перестал улыбаться. Спокойно и сдержанно он продемонстрировал вполне сносный та’ал и сказал:
— Dif-tor heh smusma, kevet-dutar.
Хорошо зная отца, Спок понял, что тот не ожидал от Кирка приличных познаний в голийском.
— Dif-tor heh smusma, oveh, — ответил Сарек. — La’rom’lasha.
Спок дернулся, не уверенный, что Кирк знает достаточно, но тот спокойно ответил:
— La’ertau sochya t’okelek.
От взгляда Спока не укрылась улыбка матери, когда она поднялась со своего места, чтобы поприветствовать мужа. Ей явно понравилось, что Кирк делает такие успехи в голийском.
— Вы являетесь желанным и досточтимым гостем в этом доме, — сказал Сарек, переходя на Стандарт, — твои познания в голийском также достойны похвалы, oveh.
— Всегда есть многое, чему еще стоит научиться, kevet-dutar, — официально отозвался Кирк.
— Это так, — согласился Сарек и повернулся к жене.
Спок вежливо отвернулся, когда они сомкнули пальцы, снова сосредотачиваясь на Кирке. Судя по тому, с каким интересом он таращился на родителей Спока, интимность жеста дошла и до него.
Они снова расселись у стола, но теперь, по прибытии Сарка, все стало как будто более официальным. Несмотря на то, что у него был большой опыт взаимодействия с людьми, Кирка явно давило его присутствие.
Аманда и Сарек обменялись парой тихих фраз, и Сарек снова обратился к Кирку.
— Oveh, для меня будет честью передать тебе приглашение Старейшин присоединиться к ним на традиционном дневном приеме пищи через два дня.
Кирк пару раз моргнул, вопросительно покосившись на Спока, прежде чем определиться с ответом.
— Я конечно же почту за честь присоединиться к ним.
— Хорошо, oveh. Я уведомлю их о твоем согласии.
— Могу я поинтересоваться причиной собрания, osa-mekh? — осторожно спросил Спок.
Сарек ответил Споку отчетливо резко.
— Это касается досточтимого мистера Кирка и Старейшин.
— Я не могу пойти туда со Споком? — Кирк снова покосился на него.
Спок заметил, как отец дернул бровями.
— Ты, конечно, можешь сам решить, хочешь ли ты взять с собой почетного гостя.
— Я просто не хочу никого оскорбить, — быстро добавил Кирк, чувствуя, что так поступать не следует, — Просто Спок так хорошо информировал меня, и помогал... избежать неприятностей.
Аманда рассмеялась и напряжение в комнате немного спало.
— Я рада, что Спок хорошо заботится о тебе, — сказала она, и Кирк немедленно отозвался улыбкой.
— Я уверен, что у Старейшин есть свои причины для того, чтобы сделать эту встречу приватной, — сказал Спок, — логично будет последовать их мудрости. Я уверен, что ты прекрасно справишься сам, Джим.
Спок почувствовал, что отец посмотрел на него, когда он произнес имя Кирка. Он также отметил, что Сарек использовал все почетные титулы и формы, обращаясь к Кирку как к равному Старейшине.
— Если ты так считаешь, — сказал Кирк, склонив голову, хотя всем было очевидно, что он не считал, что хорошо справится сам.
— Ты должно быть устал, Джим, — сказала Аманда. Ее обращение по имени Сарек не порицал, — Спок, почему бы тебе не показать гостевую спальню и все остальное.
В общем, Аманда явно хотела поговорить с Сареком наедине. Спок знал, что от жены он явно будет скрывать меньше.
— Хорошо, мама, — отозвался Спок, поднимаясь на ноги. — Пойдем со мной, Джим?
__ __ __
Словарикkaiidth = Vulcan philosophy: «Что есть, есть» (from kya = существовать)
Спок Сареку: Dif-tor heh smusma, osa-mekh. = "Живи долго и процветай, досточтимый отец«
Кирк Сареку: kevet-dutar = Посол
Сарек: La’rom’lasha. = Официально. «Я/Мы приветствуем тебя здесь.» (По прибытию гостя)
Кирк: La’ertau sochya t’okelek = Официально (в доме) «(Я/Мы) тревожим мир твоего досточтимого дома»